ТЮРЕМНОЕ СЛУЖЕНИЕ

Что такое хиротония или Таинство священства? Почему тому или иному человеку человеку сообщается особая благодать для учения и священнодействий? Насколько избранный через святительское рукоположение облечен духовной властью над паствой и ответствен за нее перед Господом? Об этом в интервью журналу «Православное образование» (осенний выпуск 2012 г.) рассказывает ректор Санкт-Петербургской духовной академии и семинарии епископ Гатчинский Амвросий.

— Ваше Преосвященство, что такое Таинство священства, в чем его смысл и значение?

— Говоря языком катехизиса, мы определяем священство как «Таинство, в котором через епископское рукоположение на правильно избранного нисходит Святой Дух и поставляет его совершать таинства и пасти стадо Христово». По сути говоря, из этих слов явствуют три необходимых и достаточных элемента для совершения Таинства. Первое — наличие канонически легитимного епископа как свидетельство неразрывности епископской преемственности от апостолов. Второе — рукоположение должно совершаться над «правильно избранным» кандидатом. Это уже момент не только канонический, но еще и моральный. Поскольку каноническое право просто не может дать всех исчерпывающих критериев вышеупомянутой «правильности» кандидата, то избрание происходит во многом субъективно, что ставит епископат перед особой нравственной ответственностью за совершаемый выбор. К великому сожалению, практика того времени, когда ради укомплектованности приходов духовенством очень часто закрывались глаза на нравственный и образовательный ценз ставленников, еще долгое время будет давать о себе знать.

Третий (особенно актуальный сейчас) элемент формулировки катехизиса — Святой Дух сообщает ставленнику благодать для претворения в жизнь двух совершенно конкретных целей: совершать таинства и пастырски окормлять членов общины. И если первая из этих целей весьма определенна и конкретна, то вторая вновь открывает нам просторы для субъективного восприятия и игры воображения. Что значит «пасти стадо Христово»? Здесь уже, как говорится, сколько людей, столько и мнений. Причем мнения эти зачастую вызывают очень неоднозначную оценку общества. По моему скромному мнению, ряд недавних заявлений отдельных представителей Церкви, а также некоторые печально известные происшествия являются, мягко говоря, не самым удачным способом явить нашему обществу дух евангельского пастыря. Но если немного отступить от «физики» и обратиться к «лирике», то я бы сказал так: «священство — это ежедневные ответы на вечные вопросы». Смысл жизни священника — явить всем людям, всем детям Божиим бытие другой реальности и другого измерения: измерения добра, измерения прощения, верности своим идеалам, уважения и любви. Таким образом, смысл священства — быть совестью человечества, его путеводной звездой, надеждой — утопающим в отчаянии и горе, опорой — сломленным и раздавленным, любовью и пониманием — для всех и во всем. Цель же священства — быть верным работником в винограднике Вселенной, где хозяин — Сам Бог.

— Почему человек не может сам напрямую общаться с Богом? Для чего нужны «посредники»?

— Сама формулировка Вашего вопроса a priori ошибочна. Человек не только может, но и должен сам общаться с Богом, никакие посредники и переводчики ему здесь не нужны. Такова воля нашего Божественного Отца о каждом из нас — достичь совершенного духовного возраста, самостоятельности и ответственности в духовной жизни. В конечном счете, именно для этого нам и дана земная жизнь — пройти путь самосовершенствования и подготовиться к вечному общению с Абсолютным Благом. Бог хочет видеть в нас интересных собеседников, духовно взрослых и самостоятельных, глубиной и широтой своего внутреннего мира являющих образ и подобие Самого Творца. Но чтобы стать таковыми, нужно пройти определенный путь. И как некоторый маяк на этом нелегком пути, всегда показывающий правильный ориентир, Бог Сам благословил нашему земному миру иметь священство.

Но такова уж отличительная особенность нашего века, что мы все спешим упростить, свести к элементарному, совершить профанацию священного, поскольку для действительно глубоких и серьезных вещей у нас уже не осталось ни сил, ни времени, ни способностей души. Потому и раздаются ныне возгласы, что для общения с Богом священники не нужны, что для духовной жизни не нужно посещать церкви и так далее. Подобные люди мне представляются столь же наивными, как и те, кто покупают учебник «Английский за две недели» или «Немецкий для домохозяек», полагая, что через месяц уже начнут читать Шекспира и Гете в оригинале.

Без священника невозможно не общение с Богом, но совершение особых священнодействий — Таинств. Без епископа невозможно совершение Таинства хиротонии.

— Почему Таинство хиротонии всегда воспринималось как особое общецерковное дело?

— В ранней Церкви священники и епископы нередко были избираемы народом. Вспомним истории избрания святителей Иоанна Златоуста и Амвросия Медиоланского, ставших епископами против собственного желания, но после настойчивых просьб со стороны паствы. Безусловно, такая практика идеальна, поскольку никто лучше самих прихожан не сможет определить, кто именно должен быть избран приходом для осуществления пастырской деятельности. Но со временем рост числа общин и индифферентность со стороны паствы стали причиной для перехода к иной практике — когда кандидата в священство избирает сам епископ.

— Можно ли сказать, что в Таинстве священства священнослужитель переходит некий рубеж? Как этот переход меняет или должен менять рукополагаемого?

— Безусловно, пересекая границу Царских врат и вступая во Святая Святых, ставленник пересекает тем самым и определенный рубеж своей жизни. Но я бы определил этот рубеж не как новый уровень жизни, а как новый уровень ответственности за поступки и принимаемые решения. Автоматически принятие сана никак не меняет человека. Благодать врачует немощи и дополняет отсутствие даров лишь тогда, когда человек начинает служить честно и жертвенно. Выйдя из алтаря в новом облачении, в душе он остается носителем всех тех же добродетелей и недостатков, что были присущи ему и до рукоположения.

Но меняется другое: меняется цена ошибки и уровень ответственности за поступки. Отныне человек призван быть для верных образом «словом, житием, любовию, духом, верою, чистотою», и несоответствие этому призванию может иметь самые страшные и пагубные последствия не только для самого пастыря, но и для людей, и для всей Церкви. Ошибку священника (а ошибка в греческом языке есть синоним греха) можно в некотором смысле сравнить с врачебной ошибкой. Разница лишь в том, что последствие ошибки врача — страдание или смерть тела, а ошибка священника влечет за собой страдания и омертвение душевной и духовной сфер человека.

— Служба в Церкви, наверное, сродни службе в армии: Патриарх или правящий епископ определяет, когда и кому быть рукоположенным в тот или иной сан, а также — где нести священнику свое послушание. В армии, как известно, приказы не обсуждают. Насколько строго в этом плане обстоят дела в Церкви? Учитываются ли, скажем, пожелания рукополагаемых о том, где им служить?

— Иерархичность всегда подразумевает под собой четкую организацию, вертикаль духовной власти и авторитета. С одной стороны, решения священноначалия не обсуждаются, но, с другой стороны, человечность и взаимопонимание еще никто не отменял в этом мире. Я думаю, что любой архиерей всегда пойдет навстречу своему священнику, если его просьбы действительно аргументированы и адекватны.

— Почему изменилась древняя практика назначения на епархию или на приход пожизненно?

— Это действительно актуальный и насущный вопрос. Согласно древней практике, епископ, поменявший в третий раз кафедру, должен быть отстранен от своего служения. И в этом есть определенная правда: если человек не способен наладить адекватный диалог с верующими, если он не обладает необходимыми качествами для административной работы, если он трижды не смог стать отцом, другом и помощником для своей паствы, то это говорит о его неспособности к епископскому служению. Говоря в светских категориях, такой человек должен быть отстранен от занимаемой должности. Аналогичная ситуация и со священниками: если прихожане трижды отказывают в доверии священнику, то это уже тревожный сигнал, дающий повод задуматься о личности священника.

К великому сожалению, прихожане из века в век все более и более охладевали и отдалялись от активного участия в жизни общины, в жизни Церкви. А потому мы пришли к тому, к чему пришли: сейчас большинство приходит в храмы лишь для того, чтобы удовлетворить свои религиозные надобности. В лучшем случае — раз в неделю помолиться и причаститься, совершенно не участвуя в жизни приходской семьи. Закономерным следствием этого стало смещение центра тяжести церковной жизни в сторону священноначалия, которое оказалось вынуждено самостоятельно принимать все кадровые решения.

— В последнее время в околоцерковной среде можно услышать голоса, осуждающие Священноначалие. Насколько миряне и священнослужители имеют право открыто говорить о своих суждениях, принимать решение о том, поминать им правящего архиерея или нет, слушаться ли Священноначалие?

— Здесь Вы поднимаете интереснейший вопрос нашей церковной действительности: имеет ли человек Церкви право на собственное мнение, и может ли он использовать это право для критики решений Священноначалия. Здесь сразу же оговорюсь: речь пойдет лишь о людях Церкви, участвующих в ее духовной и общественной жизни и деятельности. Те же многие, кто ныне с пеной у рта врываются со своей внешней критикой во внутрицерковные споры, автоматически выпадают из нашего диалога. Итак, может ли христианин иметь свое мнение? Думаю, что наилучшим ответом здесь станут слова блаженного Августина: «В главном — единство, во второстепенном — свобода, во всем — любовь». Если мы говорим о всех тех вопросах и проблемах, по которым Церковь сформулировала свое единое официальное мнение (а мнение такое может быть сформулировано лишь Собором — Поместным или Вселенским), то от христианина требуется принятие этого мнения, его рецепция по всем пунктам. Например, если говорить о богословской составляющей учения Церкви, о ее догматах, то необходимым элементом присутствия в пространстве Церкви и соучастия в ее литургической жизни является полное и безоговорочное принятие всего догматического корпуса ее учения.

Но если речь идет о вопросах второстепенных, по которым Церковь не имеет единой и определенной соборной точки зрения, но имеет лишь совокупность отдельных мнений своих представителей, то здесь от христианина не требуется отказываться от личного мнения, если оно отлично от услышанных. Но даже если частное мнение высказывается представителем церковной иерархии, имеющим подлинное уважение и авторитет в глазах народа, это мнение, как показывает практика, всегда будет услышано паствой. Я очень хорошо помню один из социологических опросов середины 90-х годов, согласно которому самым авторитетным человеком в России оказался не какой-либо политик или общественный деятель, а человек Церкви — Патриарх Алексий. Говоря о том принципе, согласно которому в Восточной Церкви принимаются все решения, мы употребляем термин «соборность». Это означает, что исторически Церковь была одним из первых демократических институтов в мире. В отличие от западной модели, где во главе всей Католической Церкви стоит единый суверен, Церкви Востока всегда уважали мнение всех членов церковного организма, что служило гарантией от ошибки или произвола отдельных его представителей. А потому вынесенное соборное мнение всегда было мнением всей полноты Церкви, соответственно, и рецепция этого мнения должна быть абсолютной.

Но здесь есть и еще один момент. Соборность подразумевает не только необходимость принятия всеми членами Церкви соборного решения, но и возможность для всех членов Церкви участвовать в его рассмотрении и принятии. Об этом мы тоже не имеем права забывать: каждый голос и каждое мнение — и епископа, и священника, и простого прихожанина — должны быть ценны для нас. В этом и заключается соборность Церкви.

— Преподобный Серафим Вырицкий говорил: «Личные человеческие немощи не могут отнять благодати рукоположения. Во время совершения Таинств священник является лишь орудием в руках Божиих. Какой бы ни был батюшка грешный, только через него мы можем получить разрешение от наших собственных грехов». Но если батюшка грешит и об этом знает весь приход, как ему доверять? Ведь от священников ждут если не прижизненной святости, то хотя бы некоей чистоты и высоты.

— Частично я уже коснулся этого вопроса выше. Если говорить с точки зрения богословия, то личные несовершенства священника не препятствуют совершению таинств, потому что совершителем их является Христос. Но когда прихожане видят надменного, гордого и не отличающегося высотой духовной жизни человека в рясе, который еще и пытается их чему-то учить с амвона, то люди не задумываются о высоком богословии, а просто уходят из Церкви.

Мы, священники, нередко говорим другим и сами себе, что о Церкви нужно судить по учению Иисуса Христа, а не по нравственному состоянию служителей. Какой же колоссальный обман совершаем мы этими словами по отношению к Богу и к самим себе! Когда две тысячи лет назад босые рыбаки ступили на пыльные дороги просвещеннейшей империи своего времени, то никому не были интересны их теоретические положения о Боге-Троице и загробной жизни, эллинский мир видел философские учения и поинтереснее, но они за считанные десятилетия покорили весь этот мир другим — своей жизнью и своими поступками. Мир судил не по их словам, а по их делам. Сам Христос сказал, что по делам их узнаете их. Вот она — та доминанта, на основе которой можно вынести самое правильное решение.

Прошлый век принес в наш мир такие понятия, как PR-технологии, механизмы пропаганды и влияния на массы. Умные и мыслящие люди уже давно не верят словам и тому, что видят через призму СМИ. Но критерий, заданный Христом, и поныне актуален: видя реальные дела, мы можем вынести правильное суждение. Если прихожане видят, что священник после службы избегает общения с ними, садится в свою иномарку и едет общаться с сильными мира сего, то разве будет доверие к его словам с амвона, пусть это даже и будут самые изысканные слова?

С другой стороны, часто священник действительно является человеком грешным и несовершенным, но если он неподдельно любит свою паству, если он всегда выслушает и проявит свое неравнодушие, то разве люди отвернутся от такого служителя Божиего, разве станут его частные прегрешения поводом осудить Церковь и учение Иисуса Христа?

Отличительная харизма новозаветного священства в том, что священники Нового Завета — не просто «служители культа», но проповедники, своей жизнью, словами и делами возвещающие миру Благую Весть о том, что мучениям человечества пришел конец; что, в конце концов, в правление Августа, единоначальствовавшего на земле, в мире родился, проповедовал, был распят и воскрес Сам Бог и Творец.

Я убежден, что перед современными священниками стоит колоссальная по своей трудности и важности задача — совершить новую евангелизацию нашего общества, вновь завоевать доверие людей и явить народу другое лицо Церкви: Церкви нестяжательной, Церкви со своим мнением, Церкви, где царствуют уважение, разум и любовь. Задача эта утопическая, но не утопично ли прозвучало когда-то для двенадцати босых рыбаков, что их сети поймают весь мир?

Беседовала С. Павленко