Председатель Синодального информационного отдела В.Р. Легойда ответил на вопросы корреспондента газеты «Столичность».
— Владимир Романович, в Москве полным ходом движется программа строительства 200 новых храмов, рапортуют о закладке камней, некоторые церкви уже введены в эксплуатацию. А в них люди-то ходят? Какие ощущения?
— Ощущение — категория ненаучная, есть понимание, основанное на проверенной информации: ни один из новопостроенных храмов не пустует. Общины возникают прямо на глазах. Одна сотрудница нашего отдела живет в Кунцеве, там сейчас строится храм в рамках программы. Возведение каменного храма — дело небыстрое, и потому пока около стройплощадки поставлен деревянный поменьше. Так вот в праздники эта временная церковь всегда переполнена, многим приходится стоять на улице.
Другой пример — храм во имя благоверного князя Александра Невского при МГИМО. Опять-таки пока стоит лишь временный, хотя и немаленький — примерно на 300 человек. Так вот, в воскресенье он всегда полон, свидетельствую лично, так как являюсь прихожанином этого храма, появления которого многие студенты, выпускники и сотрудники нашего вуза ждали много лет. Богослужения совершаются в среднем 4-5 дней в неделю. И он никогда не пустует. За часто срежиссированными протестами, рапортами, соцопросами, связанными с программой строительства храмов, не всегда видят тех, ради кого все это делается, — верующих и ищущих веру людей. Молодые семьи, приходящие в близлежащую церковь причастить детей, пожилые люди, инвалиды, которым не надо ездить на другой конец Москвы, — вот для кого «Программа-200». К слову, поскольку мне пришлось «прописаться» в Фейсбуке, могу привести такой пример: почти каждую неделю пишет кто-нибудь из знакомых, друзей или коллег, спрашивая о том, как попасть в храм.
И люди интересуются этой программой вовсе не с позиций, будет ли храм мешать выгулу их собак. В конце 2012 года в рубрике «Актуальное интервью» мы предоставили возможность посетителям сайта Синодального информационного отдела задать любые вопросы председателю Финансово-хозяйственного управления Русской Православной Церкви епископу Подольскому Тихону, который курирует строительство 200 новых храмов в Москве. Так вот, очень много вопросов было посвящено именно реализации этой программы. Люди интересовались, как выбираются названия этим храмам и священники для новых приходов, почему приостановлено возведение той или иной церкви.
— Наши дети оказались под запретом для усыновления американцами, Церковь активно участвует в проблеме брошенных ребят уже многие годы. Как же, кроме как отдать детей иностранцам, следует решать эту проблему?
— Святейший Патриарх недавно вновь призвал к усыновлению детей. Надеюсь, что как можно больше людей найдут в себе силы откликнуться на этот призыв. Убежден, что государство должно финансово поддержать усыновителей, наконец услышать церковные предложения по участию в решении этой вопиющей проблемы. Русская Православная Церковь только в России уже имеет 90 церковных детских домов, в которых проживает полторы тысячи детей, включая детей-инвалидов. Условия проживания и качество заботы и воспитания детей в церковных детских домах в 9 случаях из 10 не просто сравнимы, но и превосходят таковые в казенных заведениях. Это результаты труда верующих людей, мирян, священников, монашествующих. И этот труд будет продолжен. Не могу не сказать, что инициативы Церкви здесь нередко наталкиваются на бездушную и порой враждебную реакцию.
— Все большее число россиян сигает в прорубь, постится, крестит детей. При этом в церковь регулярно они не ходят, основ веры не знают — как решить проблему их воцерковления?
— Миссия Церкви — это дело, которое совершается усилиями людей и ограничено их возможностями. Но отношения человека с Богом — дорога с двусторонним движением. С одной стороны, человек сам способен сделать шаг навстречу Богу, и Церковь помогает ему в этом. Но есть и вторая сторона, которая может совершать то, что людям не под силу.
И потому мы исходим из того, что главное изменение в человеке происходит не только его усилиями, но и по воле Бога.
Один мой друг рассказывал, как стал верующим. Он поехал в Иерусалим «религиозным туристом». И по принципу «все побежали — и я побежал» стоял в очереди к плите миропомазания в Храме Гроба Господня. Когда он, толком не понимая, что делает, «как и все» приложился к плите миропомазания, то в этот момент он всем своим существом понял, что все, что он читал в Евангелии про Христа, — правда. А значит, жизнь должна быть другой, он должен быть другим и жить надо по-другому. И я могу свидетельствовать, что с этих пор человек очень изменился в своих мыслях и делах, что, конечно, не исключает последующей катехизации.
Есть вещи, которые невозможно предусмотреть, подготовить, «запрограммировать». Заставить человека полюбить, уверовать, организовать его «гарантированную» встречу с Богом невозможно. Но мы стараемся сделать то, что зависит от нас, чтобы они не разминулись.
— Владимир Романович, в России и в Москве в частности все острее встает межнациональный вопрос: то таджики-таксисты убивают девушек, то узбеков-дворников дразнят дети. Гастарбайтеры резко ухудшают криминальную статистику. Как Православная Церковь как представитель русского народа видит пути решения этой проблемы?
— Межнациональный вопрос сейчас встает не только в Москве или в России, это общемировая проблема. Мультикультурализм стал вызовом для многих государств, куда устремляются мигранты. И, кстати, религиозные общины везде выступают в качестве миротворца. Церковь всегда осуждала ненависть к людям иной веры и национальности. Но это не значит, что надо ставить коренное население в положение жертвы сиюминутных экономических интересов. Не надо декларировать, что мигранты будут жить, как захотят, или исключительно по тем обычаям и правилам, по которым они жили у себя дома.
Русская Православная Церковь готова оказывать практическое содействие государственным и общественным структурам в культурной адаптации мигрантов, изучении ими русского языка, духовных и культурных обычаев народов России. Соответствующие предложения были недавно направлены в Министерство регионального развития. Ждем реакции.
— Недавний опрос службы «Среда» показал несколько меньше число православных, нежели насчитывали социологи раньше. А сколько же реально верующих в стране, по вашей оценке?
— Социология — это не математика. На ответы людей влияют заданные критерии. В случае расхождения данных согласно опросу «Среды» и предыдущим опросам, получается различие именно в подборке критериев оценки. Понятно, что на вопрос «Считаете ли вы себя православным?» ответит больше людей, чем на вопрос «Принадлежите ли вы к Русской Православной Церкви?» Обычно на последний вопрос утвердительно отвечают те, кто ведет полноценную церковную жизнь.
Но Русская Православная Церковь справедливо считает своей паствой и тех, кто пока еще не устроил свою церковную жизнь. Так что проблемы в этих «новых» цифрах я не вижу. В цифрах вообще нет проблемы. Раз Евангелие говорит: «Много званых, но мало избранных», — почему нас должны смущать какие-то проценты?
— Несколько лет назад был принят закон о передаче религиозным организациям имущества, но Русская Православная Церковь особенно этим правом не пользуется...
— Иными словами, Вас интересует, почему Церковь разом не забрала в собственность все объекты религиозного назначения, которые ей принадлежали до революции? На самом деле принятый государством закон вовсе не является реституцией. Государство просто декларирует готовность передать храмы, монастыри, иные здания и помещения, которые по своей сути являются для него «непрофильными активами». Слава Богу, такие варианты, как переделывать храмы в склады и клубы, сейчас не рассматриваются.
Церковь, вопреки слухам, не такая богатая организация, чтобы единовременно взять на себя управление всеми зданиями, на которые она может по закону претендовать. Поэтому с нашей стороны было бы безответственно получать в собственность недвижимость, содержание которой для нас — неподъемная задача.