19 декабря 2013 года председатель Отдела внешних церковных связей
Московского Патриархата, ректор Общецерковной аспирантуры и докторантуры
имени святых Кирилла и Мефодия митрополит Волоколамский Иларион посетил
Российский государственный гуманитарный университет по приглашению
руководства вуза. Митрополита Илариона встречали ректор РГГУ,
член-корреспондент РАН Е.И. Пивовар, проректор по учебной работе Н.И.
Архипова.
Во вступительном слове перед началом лекции митрополита Илариона,
которая прошла в зале Ученого совета РГГУ, ректор университета обратил
внимание присутствующих на то, что владыка является членом
наблюдательного совета вуза. Он также рассказал, что на прошедшей
недавно в Москве международной конференции «Современная библеистика и
Предание Церкви» митрополит Волоколамский Иларион отметил участие
специалистов РГГУ в современных переводах Ветхого Завета.
Лекция была посвящена теме «Библия и библейские переводы в жизни
Церкви». В начале выступления архипастырь напомнил слушателям, что такое
жизнь Церкви, что такое христианство и что такое богословие:
«Суть христианства заключается в личной встрече человека с
Иисусом Христом. Она есть сердцевина христианства, ее невозможно
заменить ничем другим. Встреча эта происходит по-разному.
Иудей Савл, будущий апостол Павел, встретил Христа, когда был ярым
врагом христианского учения. Он ехал в Дамаск, чтобы арестовать тамошних
христиан и предать их суду. «Когда же он шел и приближался к Дамаску,
внезапно осиял его свет с неба. Он упал на землю и услышал голос,
говорящий ему: Савл, Савл! что ты гонишь Меня? Он сказал: кто Ты,
Господи? Господь же сказал: Я Иисус, Которого ты гонишь. Трудно тебе
идти против рожна. Он в трепете и ужасе сказал: Господи! что повелишь
мне делать? И Господь сказал ему: встань и иди в город; и сказано будет
тебе, что тебе надобно делать». Так, встретившись со Христом,
преследователь христиан стал апостолом.
На протяжении столетий христианские подвижники повествовали о своей
личной встрече со Христом. Но для того, чтобы иметь опыт живой личной
связи с Господом, необязательно быть мистиком или апостолом. Люди,
которые молятся и имеют свой собственный опыт молитвы, хорошо знают, что
молитва – это не монолог, а диалог: на молитву приходит ответ. Вовсе
необязательно он приходит в форме голоса, который услышит человек. Он
может приходить в форме внутреннего убеждения, в форме ответа на
вопросы, которые человека терзают: раньше он этих ответов не находил, и
вдруг через молитву они приходят и становится ясным то, что прежде было
совершенно непонятно. Христос отвечает нам в самых разных формах. Личная
живая связь между христианином и Господом – вот на чем зиждется
христианство.
Эта личная связь, этот опыт встречи первичны. Богословие, рассуждение
о вере − вторичны. Но без богословия, пусть оно и вторично по отношению
к опыту, Церковь существовать не может. Ведь человек как существо
разумное не может жить, не стремясь осознать и осмыслить свою жизнь. Это
касается и верующих, и неверующих. Размышления человека над загадкой
жизни, над ее вечными вопросами называются философией. Размышления
верующего над тайной собственной веры и собственной религиозной жизни
называется богословием. С самого начала христианской мысли философия и
богословие воспринимаются как близкородственные дисциплины.
Нередко можно услышать, что богословие − не наука, что появление в
вузах кафедр теологии является нонсенсом. Действительно, богословие (да и
философия тоже) никоим образом не наука в том смысле слова, в каком
науками являются математика, физика или астрономия. Но богословие
является наукой не в меньшей степени, чем гуманитарные науки или
различные течения философской мысли.
Богословие, т.е. рефлексия верующих по поводу своей веры, нужно и
Церкви, и тому обществу, в котором Церковь существует. Нужно уже хотя бы
по той простой причине, что отказ от попыток разумно объяснить себе
самим и окружающему миру природу нашей веры неизбежно приводит к дурной,
иррациональной религиозности, к обскурантизму и сектантству. Человеку
дан разум, чтобы он был человеком, и отказываясь пользоваться этим
разумом, люди неизбежно впадают в то, что ниже человеческого
достоинства. Отказываясь пользоваться разумом для того, чтобы понять и
осознать свою веру, мы открываем дорогу самому примитивному мракобесию,
шаманизму и первобытной магии.
И все же богословие − лишь «надстройка» над глубинным религиозным
опытом. Характерно, что Православная Церковь только трем святым
усваивает имя «богослова»: апостолу Иоанну Богослову, святителю Григорию
Богослову, который жил в IV веке, преподобному Симеону Новому
Богослову, который жил в XI веке. Все трое − никоим образом не сухие
схоластики, а мистики и поэты. Для всех троих их богословие − высшее
выражение невыразимо глубокой внутренней духовной жизни.
Важно, однако, что в христианстве, в отличие, скажем, от
разнообразных эзотерических учений, религиозный опыт − достояние
традиции, Предания, а не достояние отдельного мистика. В конечном счете,
субъектом богословского познания выступает не отдельный подвижник,
осмысляющий свой религиозный опыт, а Церковь как таковая, осмысляющая
свой религиозный опыт, являющийся совокупным опытом всех верующих. И к
этому осмыслению, являющемуся делом Церкви, призваны все христиане − и
великие святые, и те рядовые члены Церкви, до которых ее глубочайший
духовный опыт дошел, пусть и «отраженным светом», в творениях
подвижников предшествующих веков. Этот духовный опыт наших
предшественников отражен в иконописи, в церковном искусстве, в
литургическом предании, но прежде всего в текстах − ветхозаветных,
новозаветных, святоотеческих, литургических, которые используются за
богослужением.
Здесь у богословия возникает точка пересечения с дисциплинами
историко-филологического цикла. Ведь эти дисциплины тоже изучают тексты.
Когда богослов всерьез обращается к тексту Библии или Святых Отцов, он
должен, прежде всего, выяснить, какова та форма текста, с которой ему
придется работать. Здесь его работа, его методология, инструментарий −
такой же, как у светского текстолога. Более того, богослов должен
проанализировать текст с точки зрения грамматики, языка, стиля, т.е. он
работает как филолог, лингвист, литературовед. Он должен понять
историко-культурный контекст изучаемой книги, и в этом его работа ничем
не отличается от работы историка или культуролога.
Есть лишь один вопрос, постановка которого обязательна для работы
богослова и отсутствует в работе светского специалиста, − вопрос о том,
что значит изучаемый текст для меня лично как для христианина и члена
Церкви. Все остальные аспекты работы для богослова − подготовительные. И
этими подготовительными аспектами он занимается, пользуясь тем же
инструментарием, что и представители светской науки.
Моя лекция посвящена, прежде всего, Библии. И здесь я предложил бы
провести границу между библеистикой и библейским богословием.
Библеистика − наука историко-филологического цикла, общая для ученых
разных конфессий, для ученых церковных и не принадлежащих к Церкви.
Тогда как Библейское богословие − дисциплина конфессиональная, ищущая
ответ на вопрос о том, что значат данные библейской науки для Церкви. В
богословии к логическому анализу, рефлексии добавляется сопереживание,
соучастие в том, что одновременно выше и глубже логического анализа и
рефлексии. Можно сказать, богослов изучает тексты Священного Писания и
Предания не так, как искусствовед смотрит на полотна старых мастеров, а
так, как на них смотрит живописец.
У богослова, который занимается изучением или переводом Библии,
словно бы на одно измерение больше, чем у обычного ученого. Но это не
может быть препятствием для сотрудничества церковной науки и
академической науки. И сегодня я хотел бы поговорить конкретнее о
перспективах такого сотрудничества в очень важных для нас всех областях:
изучения Библии и библейского перевода.
Иногда в адрес Церкви бросают обвинения, что Церковь не хочет, чтобы
Библия и богослужение были понятны народу. Нет ничего дальше от истины,
чем такие обвинения. Ведь само бытие христианской Церкви именно что и
началось с перевода: Благая весть Христова была переведена на
греческий».
Говоря о раннем периоде истории Церкви, Владыка отметил: «Если
говорить о том, как распространялась христианская весть, если учитывать,
что отсутствовали все современные виды транспорта и представить
дистанции, на которые переправлялись тексты Священного Писания, то можно
говорить о том, что христианство распространялось с совершенно
поразительной скоростью».
Среди прочих тем архипастырь также коснулся вопроса перевода Библии
на русский язык, уточнив, что на сегодня общепринятым в Церкви является
Синодальный перевод, который не только употребляется в домашнем чтении,
но также используется на занятиях в воскресных школах и в семинариях.
Именно он лежит в основе целого ряда переводов на языки народов России
(например, кряшенского, чувашского). Его уникальность также в том, что
это единственный перевод, принятый во всех христианских конфессиях,
которые несут свое служение в русскоязычной среде.
«Синодальный перевод является единственным существующим на сегодня
удовлетворительным полным переводом Библии, − констатировал владыка
Иларион. − Можно с уверенностью сказать, что за более чем 130-летнюю
историю своего существования Синодальный перевод произвел громадный
сдвиг в русской культуре и обеспечил развитие русскоязычного богословия в
конце XIX и на всем протяжении XX века. Именно этому переводу суждено
было сопровождать российских христиан в самые тяжелые годы нашей
истории, в годы беспрецедентных гонений на Церковь и запрета на
распространение Священного Писания. Во многом благодаря Синодальному
переводу Священное Писание стало более доступным для восприятия народа,
что способствовало сохранению в России православной христианской веры и
возрождению религиозной жизни после падения государственного атеизма.
Все это делает Синодальный перевод неотъемлемым наследием русской
церковной и светской истории, а также придает ему статус
культурно-исторического памятника».
Митрополит Волоколамский Иларион также упомянул о некоторых недочетах
этого перевода, отметив необходимость нового перевода Библии с учетом
церковной традиции и достижений современной библеистики. При этом
докладчик подчеркнул: «Для того, чтобы всерьез начинать столь масштабный
проект, необходимо развивать отечественную библейскую науку, готовить
кадры, которым можно было бы поручить такую работу, нужно знакомить
учеников духовных школ с современной теорией перевода, внимательно и
критически изучать опыт перевода Библии на современные европейские
языки. И конечно, очень важно, чтобы были установлены рабочие отношения с
академическими научными центрами. Здесь − в развитии библейской науки, в
обучении специалистов, в подготовке к возможным совместным проектам, в
том числе переводческим, − огромное поле для реального сотрудничества
Церкви и светских университетов, в том числе РГГУ».
Завершая свое выступление, владыка Иларион ответил на вопросы присутствующих.
Отвечая на вопрос о том, каково влияние Священного Предания на
переводы Писания, владыка напомнил: «Предание, или, по-латыни, традиция –
это понятие, по которому мы очень сильно расходимся, например, с
протестантами. Они считают, что Священного Предания как такового не
существует. Сейчас в некоторых протестантских общинах происходит
либерализация нравственного учения. Это не касается нашего Отечества, но
относится, в основном, к странам Западной Европы, Скандинавии,
некоторых общин в Северной Америке. Такая либерализация уводит от
первоначального идеала. Наше понимание, которое в этом пункте совпадает с
католическим, заключается в том, что Священное Писание Нового Завета
отражает очень важную стадию становления христианства. В каком-то смысле
в Новом Завете заложены все основы христианского вероучения, все
догматы, но для того, чтобы эти догматы изложить на богословском языке,
понадобилась дополнительная работа, которая была сделана в эпоху
Вселенских Соборов. Каждый Вселенский Собор был ответом на ту или иную
возникавшую ересь. Формулируя свой ответ, Церковь формулировала и
догматы. Причем она их не изобретала, а просто делала более доступными,
более точно сформулированными, всегда при этом основываясь на Священном
Писании. Для нас Предание Церкви, которое включает в себя проделанную в
эпоху Вселенских Соборов и последующие периоды богословскую работу, а
также литургические тексты, имеет не меньшее значение, чем Священное
Писание. Мы считаем, что Писание является частью Священного Предания, а
под Преданием мы понимаем опыт церковной жизни. Естественно, если
перевод делается внутри Церкви церковными людьми для церковного
употребления, то Предание обязательно учитывается, и опыт Церкви
непременно сказывается на самом тексте. Это было характерно и для
Синодального перевода, особенно для перевода Нового Завета».
По просьбе участников встречи в РГГУ лектор также рассказал о влиянии
латинского перевода Священного Писания − Вульгаты − на славянскую
Библию. «Когда наши переводчики работали над переводом Библии, они
поставили перед собой задачу дать максимально полный текст, и поэтому
пользовались всеми источниками, которые имелись. При этом в греческой
Библии одной из книг Ветхого Завета вообще не существует − она есть
только в латинской версии. Довольно долго велись споры о том, на какой
текст надо ориентироваться при создании Синодального перевода, и
возобладала позиция святителя Филарета Московского, считавшего, что
ориентироваться надо на еврейский масоретский текст, если речь идет о
Ветхом Завете. При этом именно святитель Филарет был автором записки о
важности греческого текста − Септуагинты. То есть за основу брался
еврейский текст, при переводе учитывались разночтения и в некоторых
случаях отдавалось предпочтение именно греческому тексту; а там, где не
хватало и того и другого текста, обращались к латинскому переводу,
Вульгате».
Еще один вопрос касался современного развития библеистики. Библейская
наука переживает в настоящее время расцвет, констатировал митрополит
Иларион. «Но в Советском Союзе мы были оторваны от достижений библейской
науки, потому что у нас Церковь не имела возможностей для нормального
богословского развития, для контактов с зарубежными учеными. И, конечно,
разрыв, который произошел между русской библеистикой на момент начала
гонений на Церковь, и тем, что происходило в этой науке на Западе в XX
веке, очень велик. Поэтому одной из задач современной отечественной
библеистики является освоение огромного материала, который был накоплен в
XX веке», − подчеркнул владыка, упомянув при том, что подходить к этому
материалу надо очень критически.
«Как мы знаем, во многих науках есть данные, а есть интерпретация
этих данных, − объяснил иерарх. – Так и современная библеистика
оперирует, с одной стороны, конкретными данными, то есть, например,
открытыми новыми текстами, памятниками, выявленными разночтениями, а с
другой стороны − различного рода интерпретациями этих фактов. И здесь,
конечно, очень широкое поле не только для чисто научной деятельности, но
и для различного рода спекуляций».
По окончании лекции состоялась беседа митрополита Илариона и ректора
РГГУ Е.И. Пивовара. В ходе встречи обсуждались вопросы сотрудничества
Российского государственного гуманитарного университета и Общецерковной
аспирантуры и докторантуры имени святых равноапостольных Кирилла и
Мефодия. Стороны положительно оценили прошедший в ОЦАД при содействии
РГГУ учебно-методический семинар «Актуальные проблемы деятельности
церковных архивистов».
От руководства РГГУ митрополиту Илариону поступило предложение прочитать спецкурс для студентов.
Затем в зале средневекового искусства РГГУ состоялось концертное
исполнение полной версии саундтрека к фильму Павла Лунгина «Дирижер». На
концерте присутствовали митрополит Иларион, ректор РГГУ Е.И. Пивовар,
представители администрации университета, а также других столичных
вузов, преподаватели, студенты, многочисленные гости.
Служба коммуникации ОВЦС |