Ящик № 33. К 600-летию обретения мощей преподобного Сергия Радонежского

19.07.2022

В долгой истории обретения мощей Игумена земли Русской есть малоизвестные и таинственные страницы. Об одной из них, связанной с деталями эвакуации великой всероссийской святыни в годы Великой Отечественной войны в уральский город Соликамск, «Журналу Московской Патриархии» рассказал профессор Общецерковной аспирантуры и докторантуры имени святых Кирилла и Мефодия, доктор церковной истории протоиерей Алексий Марченко (№ 7, 2022).

Решить радикально

Одиннадцатого апреля 1919 года решением местного исполнительного комитета (исполкома) в Троице-Сергиевой лавре состоялось вскрытие мощей преподобного Сергия Радонежского. Однако этот кощунственный акт не подразумевал их перемещения из Лавры или уничтожения. Еще несколько месяцев верующие могли беспрепятственно помолиться у великой святыни. Священные останки находились в ведении Лавры, но по требованию местной власти были обнажены от покровов и лишь прикрыты стеклом. Раку опечатали, возле нее был поставлен часовой, но затем этот пост был снят. Замысел власти сводился к тому, чтобы убедить верующих в тленности мощей преподобного Сергия. Однако этого сделать не удалось, так как число богомольцев, желавших поклониться радонежскому чудотворцу, вопреки ожиданию властей с каждым днем только увеличивалось[1].

Десятого ноября 1919 года президиум Сергиевского исполкома постановил: «Ввиду необходимости размещения учреждений и общежитий Совдепа и Военного ведомства, Лавру как монастырь ликвидировать, общежитие монахов закрыть, выселив последних в Черниговский монастырь и Гефсиманский скит...»[2] В ночь с 15 на 16 ноября лампады над гробницей преподобного Сергия погасли, Троице-Сергиева лавра местными представителями советской власти была закрыта, братия выселена, к воротам монастыря был приставлен военный караул, и доступ к мощам преподобного Сергия и в храмы обители был временно прекращен.

Уже через десять дней богослужения в лаврских храмах возобновились церковной общиной, организованной духовенством и населением Сергиева Посада. Однако не столько действующие лаврские храмы волновали большевиков. Особой проблемой для властей оставалось присутствие на территории закрытого монастыря мощей преподобного Сергия. Понимая это, православные Сергиева Посада в тревоге ожидали нового поругания, а возможно, и полного уничтожения святыни. Дошло до того, что жители города и окрестных деревень стали собираться возле здания Совета депутатов. Волнение толпы верующих достигло такой степени, что 19 и 26 ноября 1919 года властям пришлось разгонять народ холостыми выстрелами[3]. Именно осенью 1919 года у большевиков впервые возникла идея решить проблему с мощами радикально. Партийцы предложили вывезти священные останки преподобного Сергия из Лавры и передать их на музейное хранение.

Вопрос о судьбе мощей основателя Лавры решался в недрах различных советских ведомств в феврале-марте 1920 года. Каждая организация предлагала свой вариант решения проблемы. Заведующий VIII отделом Народного комиссариата юстиции П.А. Красиков выступил с предложением «обсудить вопрос о погребении мощей Сергия Радонежского в Сергиевом Посаде»[4]. Представитель Всероссийской чрезвычайной комиссии предлагал избавиться от святыни путем тайного увоза в автомобиле. Московский губернский исполнительный комитет (Мосгубисполком) настаивал на «необходимости полной ликвидации костей Сергия в смысле изъятия из Троицкой лавры и помещения в одном из московских музеев»[5]. Победило последнее мнение, однако вскоре о предстоящей попытке изъятия мощей преподобного Сергия стало известно Патриарху Тихону. 

Реакцией Первосвятителя на происходящие в Сергиевом Посаде события стало протестное Заявление на имя председателя Совета Народных Комиссаров (СНК) В.И. Ленина 24 марта 1920 года. Патриарх Тихон писал: «…до моего сведения дошли тревожные вести еще об одном готовящемся оскорблении религиозного чувства верующего русского народа — предполагаемом в ближайшие дни изъятии и вывозе из Сергиева священных останков преподобного Сергия… Я во имя объявленного права народа на веру в свободу полной веры, во имя блага народа и для успокоения верующих, умиротвор<е>ния и духовного объединения, убедительно прошу вас, г<ражданин> председатель, сделать непосредственное от себя распоряжение о приостановлении изъятия останков преподобного Сергия»[6].

Несмотря на протест Патриарха Тихона, 26 марта 1920 года Президиум Мосгубисполкома принял окончательное постановление: «Лавру закрыть и приостановить богослужение немедленно. Мощи перевести в московский музей»[7]. Храмы обители действительно были опечатаны и заперты. Однако вывезти мощи власти все же не решились из опасения бурного возмущения со стороны верующих. По распоряжению председателя Всероссийского центрального исполнительного комитета (ВЦИК) М.И. Калинина от 9 апреля 1920 года приведение в исполнение постановления Губисполкома о вывозе мощей было приостановлено[8].

Уже 14 апреля 1920 года вышел декрет СНК «Об обращении в музей историко-художественных ценностей Троице-Сергиевой лавры». Этим законом здания и имущество Лавры национализировались и распределялись между Народным комиссариатом просвещения (Наркомпросом) и Сергиевским исполкомом. Документ гласил: «Все находящиеся в пределах Лавры историко-художественные здания и ценности обращаются в музей, находящийся в ведении Наркомпроса»[9]. О судьбе мощей преподобного Сергия в документе не говорилось, так как они не могли быть отнесены к категории имущества Лавры. 7 мая 1920 года все монастырские храмы были опечатаны. В Троицком соборе в связи с этим был прерван молебен преподобному Сергию. Оказавшись в ведении музея, собор был заперт, доступ верующих к гробнице преподобного Сергия прекращен[10].

На музейном хранении

В связи с закрытием Лавры 10 мая 1920 года Патриарх Тихон вновь обратился с жалобой к В.И. Ленину: «…я убедительно прошу Вас, г<ражданин> председатель, возвратить верующим свободу почитания священных останков преподобного Сергия, Лавра которого есть прежде всего место религиозной жизни — святыня Православия. А для этого прошу Вас о том, чтобы Троицкий собор был с разрешения Отдела охраны памятников искусства и старины оставлен для религиозного почитания преподобного Сергия, что не мешает ему быть предметом научного обозрения как памятник<у> художественного и исторического значения...»[11]

Вследствие ходатайства Патриарха и церковной общины музейным работникам по распоряжению председателя ВЦИК М.И. Калинина было разрешено открывать Троицкий собор один раз в году — для поклонения верующих на праздник Святой Троицы[12]. Таким образом, заступничеством Патриарха Тихона мощи преподобного Сергия остались в Лавре в качестве музейного экспоната. В 1920-е годы сотрудники музея по идеологическим причинам о священных останках старались умалчивать.

В 1929 году одной из главных функций музея в Сергиевом Посаде (переименованном в Загорск) стала пропаганда классовой борьбы и атеизма. Для этого в музее был создан специальный отдел «Культ Сергия и религиозная эксплуатация», главным экспонатом которого были мощи преподобного. По воспоминаниям очевидцев, отдел располагался в Никоновской церкви (приделе Троицкого собора)[13]. С приближением Великой Отечественной войны именно мощи преподобного Сергия стали наиболее значимым элементом всей экспозиции, так как личность Игумена земли Русской была неразрывно связана с историческим подвигом русского полководца — великого князя Дмитрия Донского, воскрешенного из забвения и разрешенного к почитанию советской официальной пропагандой.

Троице-Сергиева лавра предвоенных лет, закрытая для богослужений, представляла собой печальное зрелище: монастырские строения занимали самые разные ведомства и организации, некоторые корпуса и крепостные стены были отданы под жилье. Правительство считало необходимым придать архитектурному ансамблю достойный вид путем проведения реставрационно-восстановительных работ. В связи с этим предполагалось выселение всех посторонних организаций и жильцов с территории монастыря. Для осуществления запланированных работ была выделена огромная по тем временам сумма — шесть миллионов рублей[14].

Постановлением СНК РСФСР от 1 февраля 1940 года «О мероприятиях по улучшению состояния памятников Загорского музея» вся территория в пределах крепостных стен Троице-Сергиевой лавры была объявлена музеем-заповедником республиканского значения. Из областного подчинения музей перешел в Управление по делам искусств при СНК РСФСР. Срочно была проведена необходимая инвентаризация основной части собрания, выделены наиболее ценные экспонаты, которые в случае начала войны предназначались к первоочередной эвакуации[15]. Однако осуществить планы по реставрации Лавры так и не удалось.

В ночь на 22 июня 1941 года немецко-фашистские войска атаковали границы Советского Союза. Мирная жизнь народа закончилась, началась экстренная перестройка на военный лад промышленности и других отраслей народного хозяйства. С первых дней войны, согласно общему плану, разработанному Наркомпросом РСФСР, началась также срочная эвакуация музеев. Было необходимо в предельно сжатые сроки осуществить отправку музейных ценностей в глубокий тыл. 27 июня 1941 года вышло совместное постановление Центрального комитета Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков) и СНК СССР «О порядке вывоза и размещения людских контингентов и ценного имущества». Согласно этому документу, в глубоком тылу создавалось девять крупных хранилищ эвакуированных музейных реликвий. Пути следования и пункты назначения вывозимых культурных ценностей были строго засекречены, детали транспортировки известны только ограниченному кругу ответственных лиц[16].

Эвакуация духовных сокровищ Лавры

Уже 1 июля 1941 года из Ленинграда на восток отправились первые эшелоны с экспонатами Эрмитажа и Государственного Русского музея. Однако стремительное продвижение немецких войск вглубь страны срывало планы эвакуации. Не все ценности получилось спасти от захвата оккупантами. Из 41 коллекции художественных музеев, входивших в систему Управления по делам искусств СССР, удалось эвакуировать экспонаты только 21 собрания[17].

С начала войны готовил к эвакуации свои коллекции и Загорский музей. Главной его задачей стало сохранение основы собрания — богатейшей ризницы Троице-Сергиевой лавры. Сокровища Лавры покидали монастырь не впервые. Во время Отечественной войны 1812 года ризницу и драгоценное убранство лаврских храмов вывозили в Вологду, спасая от разграбления французской армией[18].

Вместе с культурными ценностями сотрудниками музея от врага спасались и духовные сокровища. 19 июля 1941 года зам. директора музея-заповедника Н.М. Белкиной, старшим консультантом музея А.М. Курбатовой, хранителем фондов музея Н.М. Прасоловой и представителем РО НКВД г. Загорска Г.И. Соколовым с гробницы преподобного Сергия Радонежского были сняты три сургучные печати Сергиевского исполкома. После снятия стеклянной крышки пустое пространство раки было заполнено упаковочным материалом, после чего рака была вновь закрыта и запечатана тремя сургучными печатями Загорского РО НКВД[19].

После упаковки серебряная рака с мощами преподобного Сергия была помещена в отдельный ящик под номером 33. Массивная серебряная крышка была помещена в ящик номер 34[20]. Вслед за этим было упаковано драгоценное убранство раки и алтаря собора — целый комплекс предметов: детали престола, сени над ними и ограждение раки, а также выносные ограждения гробницы, подсвечники, лампады, кадила и прочие предметы церковной утвари.

Всего к отправке в тыл было подготовлено 1300 экспонатов музейной коллекции — 42 запломбированных ящика ценного груза 1-й категории: предметы из драгметаллов, камней, жемчуга, церковная утварь, иконы, древнерусское шитье, церковные облачения, рукописные и печатные книги в драгоценных окладах, в числе которых древнейшая опись монастыря 1641 года. В каждом ящике, в зависимости от размеров экспонатов, насчитывалось от 4 до 140 предметов. Отдельно были упакованы драгоценная риза XVI-XVIII веков на икону «Троица» преподобного Андрея Рублева и так называемая «Жемчужная» шитая пелена «Крест на Голгофе» 1599 года — вклад в Троицкий монастырь царя Бориса Годунова[21].

25 июля 1941 года, на основании письменного распоряжения Управления по делам искусств СНК РСФСР, экспонаты и ценности Загорского государственного историко­художественного музея-заповедника (42 ящика) были доставлены в Москву его директором Иваном Захаровичем Птицыным и переданы «на временное хранение» Государственному историческому музею[22].

В столице ценности Загорского музея-заповедника были перевезены в речной порт и складированы на огромную баржу № 3805. Это было настоящее плавучее хранилище, которому предстояло перевозить на восток эвакуированные коллекции ряда крупнейших художественных музеев Москвы: Третьяковской галереи, Государственного музея изобразительных искусств им. А.С. Пушкина, Государственного исторического музея. Транспортировка музейных ценностей водным путем была предпринята не случайно, поскольку железнодорожные составы, перевозившие грузы, часто подвергались бомбардировке с воздуха. Кроме того, простаивание по пути следования эшелонов на станциях создавало угрозу хищения ценностей из вагонов. Выбранный способ движения по реке почти исключал подобные риски.

Погрузка музейных ценностей на баржу шла в чрезвычайно напряженной обстановке, так как за три дня до прибытия экспонатов — 22 июля 1941 года — фашистская авиация произвела первый налет на Москву, Калинин, Рязань и ряд других городов. На территорию Северного порта столицы и Западного порта в конце июля было сброшено большое количество зажигательных и несколько фугасных бомб. В тушении возникавших пожаров участвовали портовые команды противовоздушной обороны, состоявшие из рабочих и служащих[23].

Несколько дней баржа № 3805 медленно плыла старым водным путем, который шел 180 километров по Москве-реке и затем по Оке до Горького. По дороге имелось несколько устаревших шлюзов и открытых плесов с разными глубинами и разной пропускной способностью.

Благополучно преодолев назначенный путь, к началу сентября 1941 года мощи преподобного Сергия Радонежского вместе с эвакуированными музейными экспонатами прибыли в Горький. Огромная баржа стояла у причала древнего Нижнего Новгорода, дожидаясь погрузки прибывшей сюда ранее из Ленинграда коллекции Государственного Русского музея. Известно, что преподобный Сергий Радонежский однажды посещал Нижний Новгород. В 1365 году преподобный Сергий по благословению Митрополита Московского и всея Руси Алексия пришел сюда с целью смирить Нижегородского князя Бориса Константиновича, вернуть Нижегородский престол князю Дмитрию Константиновичу, а главное — заключить крепкий политический и духовный союз между Москвой и Нижним Новгородом[24]. Теперь, спустя почти 600 лет, преподобный Сергий посетил своими честными мощами и благословил Нижегородскую землю. Ненастным сентябрьским вечером к барже подошел мощный буксир и повел ее вверх по Волге и Каме к месту назначения — в Пермь[25].

Вверх по Каме

14 сентября 1941 года секретная баржа № 3805 с мощами преподобного Сергия прибыла в Молотов. Так в то время назывался старинный уральский город Пермь, расположившийся на высоком берегу реки Камы. Перед войной некогда губернской столице был возвращен статус областного центра.

В военное время Молотов стал крупным центром эвакуации. Сюда беспрерывно из разных мест шли эшелоны с оборудованием эвакуированных заводов, из Ленинграда прибыл Театр оперы и балета им. С.М. Кирова. Катастрофическая нехватка помещений и транспорта привела к тому, что в тот момент Молотовский областной исполнительный комитет отказался принимать прибывшие ценности музейных коллекций. После нескольких дней переговоров руководителей учреждений культуры с местными властями было принято компромиссное решение: ценности Русского музея и Третьяковской галереи разместить в Пермской художественной галерее, остальные отправить в г. Соликамск.

Прежде чем доставить музейные ценности в Соликамск, туда выехал исполняющий обязанности директора Государственного Русского музея Петр Казимирович Балтун в сопровождении директора Пермской государственной художественной галереи Николая Николаевича Серебренникова. Им предстояло выбрать помещение для эвакуированных музейных экспонатов.

Николай Серебренников был сыном священника из с. Верхние Мулы Пермской епархии. В 1923-1926 годах он организовал ряд экспедиций на север Пермского края, в ходе которых в храмах было бережно собрано 248 самобытных деревянных скульптур и множество шедевров древнерусского искусства, которые впоследствии стали основой всемирно известной коллекции деревянной скульптуры Пермской государственной художественной галереи[26].

В 1925 году Серебренников возглавил художественную галерею, разместившуюся в здании закрытого Спасо-Преображенского кафедрального собора в Перми. Во многом благодаря деятельности Серебренникова превращенный в музей собор был спасен от уничтожения. Именно Н.Н. Серебренников указал на Троицкий собор г. Соликамска — архитектурный памятник, построенный на рубеже XVII-XVIII веков — как на лучшее место для хранения прибывших в Прикамье музейных сокровищ. Это достаточно обширное каменное здание находилось в ведении Соликамского краеведческого музея[27].

Итак, дальнейший путь святых мощей преподобного Сергия был определен. Промыслом Божиим рака с мощами из Троицкого собора Сергиевой лавры, проделав путь более 2000 километров, должна была прибыть в Троицкий собор г. Соликамска. В конце сентября 1941 года обледеневшая баржа № 3805, преодолев еще 400 километров на север по Каме, достигла пункта назначения.

Старинный г. Соликамск (Соль Камская), основанный в XV веке, был некогда богатым солепромышленным и торговым центром Прикамья. Расположенный в 100 километрах от г. Чердыни, древней столицы Перми Великой, он отличался великолепием архитектурного ансамбля XVII-XVIII веков, состоящего из десяти каменных приходских церквей, отдельно стоящей соборной колокольни на палатах, Троицкого монастыря и воеводского дома. К началу войны все храмы города были закрыты и отданы под учреждения различных ведомств.

В церковно-исторической науке давно признан факт, что преподобный Сергий Радонежский был дружен с апостолом зырян святителем Стефаном Пермским. Два великих русских святых были частыми собеседниками, а епископ Стефан не раз бывал в основанной преподобным Сергием обители[28]. В 1941 году мощи основателя Лавры достигли пределов Перми Великой, просвещенной трудами преемников святого Стефана епископов Великопермских Питирима и Ионы. Теперь преподобный Сергий посетил места подвигов своего духовного друга и его последователей.

В течение месяца, почти до замерзания реки, сотни ящиков музейного груза, содержавшие большие и разнообразные ценности русского, советского и зарубежного искусства, сгружались с баржи и перевозились по бездорожью за семь километров к месту хранения — в Троицкий собор. В Соликамске экспонаты Загорского музея-заповедника были размещены вместе с прибывшими этой же баржей ценностями других девяти эвакуированных музеев и выставок: Государственного музея Восточных культур, Государственного театрального музея им. А.А. Бахрушина, Государственного научно-исследовательского музея архитектуры им. А.В. Щусева, Государственного музея керамики «Усадьба Кусково XVIII века», Государственного музея изобразительных искусств им. А.С. Пушкина, Государственного Русского музея, музея-мастерской скульптора А.С. Голубкиной, Государственного литературного музея Наркомпроса и выставки произведений М.Ю. Лермонтова, собрания произведений дирекции выставок и панорам. Кроме того, летом 1942 года ожидалось поступление экспонатов Сталинградского художественного музея, но они погибли в пути[29].

Осмотром установлено…

22 октября 1941 года благополучно доставленный в Соликамск на барже № 3805 груз был официально сдан сопровождавшим его директором Загорского музея-заповедника И.З. Птицыным на хранение директору филиала Государственного Русского музея в эвакуации П.К. Балтуну и хранителю специального груза музеев в Соликамске О.М. Постниковой-Панковой[30].

Под руководством Ивана Захаровича Птицына, который еще некоторое время оставался в качестве заместителя П.К. Балтуна, было создано соликамское отделение филиала Государственного Русского музея, представлявшее объединенное хранилище всех привезенных музейных ценностей. В марте 1942 года И.З. Птицын ушел добровольцем на фронт, где в 1943 году погиб, сражаясь за Сталинград[31].

Вместо него Комитет по делам искусств при СНК РСФСР назначил заместителем директора соликамского отделения филиала Бориса Николаевича Эмме[32]. Под его началом в составе соликамского объединенного хранилища работали двое представителей эвакуированных музеев — Ольга Андреевна Постникова-Панкова из музея «Кусково» и научный сотрудник Русского музея Полина Яковлевна Козан[33]. Этому крохотному, но профессиональному коллективу предстояло обеспечить безопасность и сохранность огромного количества духовных и культурных ценностей, среди которых были мощи преподобного Сергия.

Определенное время потребовалось сотрудникам для того, чтобы разместить более 400 ящиков и должным образом организовать их хранение на новом месте. Контейнеры были расставлены по музеям и по роду хранимых в них материалов. Особым образом продуманная система проходов между ящиками и топографических указателей должна была обеспечить свободный доступ к каждому из них в отдельности для необходимых осмотров содержимого. Несмотря на трудности военного времени, сотрудниками объединенного музейного хранилища была установлена система дежурств, регулярных обходов, организована военизированная охрана, которая следила за сохранностью экспонатов. В специальном журнале ответственные сотрудники отмечали все, что происходило во время их дежурства. Менялись дежурные после совместного обхода помещений в точно установленное время[34].

Трехэтажный летний Троицкий собор был просторным по площади — около тысячи квадратных метров, но неотапливаемым. Уже в начале в 1942 года одна из первых серьезных проверок хранилища установила, что размещение фондов в Соликамске — «большая недопустимая ошибка». Основной причиной подобного заключения стало отсутствие в соборе системы отопления, по причине чего температура в помещении опускалась до 20 градусов ниже нуля. Уральская зима выдалась холодной. Уличные температурные показатели осенью — зимой 1941 года колебались от 30 до 50 градусов мороза. В комнатах сотрудников, находившихся в пределах хранилища, стены на полметра от пола покрывались снегом и льдом. Дольше 20-ти минут там было невозможно находиться даже в валенках[35].

В качестве меры спасения замерзающих и мокнущих экспонатов рассматривались варианты вывоза части коллекций в места, наиболее отвечающие условиям хранения: в хранилища Новосибирска и Перми. В то же время предметы из драгоценных металлов сочли возможным оставить в Соликамске. К счастью, худшие опасения в дальнейшем не подтвердились и значительного ущерба состоянию памятников удалось избежать[36].

4 сентября 1942 года заместитель директора филиала Государственного Русского музея Б.Н. Эмме, старший научный сотрудник Государственного Русского музея О.А. Панкова-­Постникова и С.Г. Лобус впервые вскрыли ящик № 33 с ракой и мощами преподобного Сергия, принадлежащий Загорскому музею-заповеднику. В акте вскрытия сообщалось: «…При предварительном осмотре ящик, а равным образом положенные на него свинцовые пломбы были в полной сохранности. В ящике оказалась упакованной рака святого Сергия, причем осмотром установлено, что гвозди, которыми были прикреплены железные полосы, обтягивающие ящик, были чересчур длинны и при прохождении внутрь ящика повредили деревянную раму лицевой части раки. Гвозди были вынуты, заменены другими, более короткими, и ящик вновь забит»[37].

В ноябре 1942 года вслед за экспонатами в Соликамск были командированы сотрудники Загорского музея-заповедника А.М. Курбатова и Н.М. Прасолова. Им приходилось неоднократно проверять содержимое ящиков. При вскрытии производились необходимые профилактические мероприятия — проветривание, просушка, обеспыливание, переупаковка экспонатов. Дополнительно содержимое ящиков было вновь осмотрено представителями Русского музея весной 1943 года[38].

Возвращение в Лавру

Нельзя не сказать еще об одном человеке, от которого во многом зависела судьба мощей преподобного Сергия. Это директор Соликамского музея заштатный протоиерей Дмитрий Иванович Удимов (1876-1952), выпускник Воронежской духовной семинарии (1896), Санкт-Петербургской духовной академии (1905) и Археологического института, кандидат богословия. До революции Удимов был военным пастырем. В 1905 году он отправился на фронт Русско-японской войны, где служил при полевом главном священнике 1-й Маньчжурской армии, затем священником 87-го пехотного Нейшлотского полка. В 1906 году был назначен штатным священником церкви крейсера 1-го ранга «Князь Пожарский», в 1907 году — броненосца «Цесаревич». В 1911 году стал настоятелем (с 1915 года — в сане протоиерея) церкви свт. Павла Исповедника при Морском кадетском корпусе в Петрограде.

Однако, овдовев и женившись вторично, отец Дмитрий в 1918 году оставил церковное служение. Это не спасло его от репрессий. В апреле 1924 года Удимов был арестован и приговорен к административной ссылке в г. Усолье. В 1925 году по разрешению ОГПУ он переехал в Соликамск, где открыл свою частную фотографию. Как историк-археолог, Д.И. Удимов стал сотрудником Соликамского музея, а в апреле 1942 года был назначен его директором.

Установив тесные связи местного и эвакуационного отделений музеев, Д.И. Удимов оказывал неоценимую помощь работникам объединенного хранилища в обеспечении сохранности привезенных ценностей и в научной работе. В свою очередь ответственные хранители специального груза Б.Н. Эмме, О.А. Панкова-Постникова, П.Я. Козан помогали Д.И. Удимову в описании древностей Соликамского музея и сохранении церковной архитектуры Соликамска. В 1942-1943 годах совместные комиссии пермских и приезжих столичных специалистов, осмотрев памятники архитектуры и определив их состояние, помогли взять девять памятников Соликамска на государственную охрану, в том числе Крестовоздвиженский, Троицкий соборы, Богоявленскую церковь. Совместная научная, выставочная и лекционная работа в госпиталях играли огромную роль в культурной жизни Соликамска военных лет, сближая коллектив местных и приезжих музейных работников[39].

В годы Великой Отечественной войны советское правительство во главе с И.В. Сталиным пересмотрело отношение к Русской Православной Церкви, санкционировав возрождение религиозной жизни на территории СССР, не занятой немцами. В 1943 году была возобновлена Молотовская (Пермская) епархия. Преосвященным Молотовским и Соликамским Священный Синод назначил епископа Александра (Толстопятова; 1878-1945).

Владыка Александр, в прошлом кадровый морской офицер Императорского флота, прошедший Русско-японскую войну, хорошо знал протоиерея Дмитрия Удимова по совместной службе в Морском кадетском корпусе в Петрограде, где в чине капитана второго ранга преподавал будущим офицерам флота высшую математику, механику и физику[40]. Нет сомнений, что через заштатного протоиерея Дмитрия Удимова епископ Александр был осведомлен о тайне пребывания мощей преподобного Сергия в Молотовской епархии. А через Пермского Преосвященного о содержимом секретного ящика № 33 в Троицком соборе г. Соликамска знал и Патриарх Сергий (Страгородский).

В октябре 1944 года, когда фронт откатился далеко на запад, был получен приказ о реэвакуации всех музейных ценностей, хранившихся в Соликамске. Для руководства этой работой на Урал прибыли заместитель председателя Комитета по делам искусства при СНК СССР А.Г. Глина и директор Загорского историко­художественного музея В.К. Ряховский[41].

Со временем реэвакуации совпал первый архипастырский визит епископа Молотовского и Соликамского Александра в Соликамск. Известно, что Преосвященный совершил Литургию в недавно открытом кладбищенском храме во имя святого праведного Симеона Верхотурского[42]. Однако у правящего архиерея могла быть и другая цель поездки. Вероятно, узнав от Д.И. Удимова о скором вывозе мощей преподобного Сергия из Соликамска, епископ Александр пожелал поклониться покидающей Пермскую землю святыне.

Первого ноября 1944 года фонды Загорского музея-заповедника были вывезены из хранилища г. Соликамска на вокзал[43]. Через три дня 42 ящика музейных экспонатов (14 тонн) в товарном крытом вагоне № 464692 поездом малой скорости в сопровождении сотрудников московских музеев и военной охраны были отправлены в Загорск[44]. На станции Пермь II к составу, прибывшему из Соликамска с грузом музеев, прицепили вагоны с ценностями Третьяковской галереи. Соликамское хранилище перестало существовать, а в Перми оставались на хранении только ценности Государственного Русского музея[45].

В пути, на станции Всполье Ярославской железной дороги, 14 ноября 1944 года начальник эшелона по реэвакуации специального груза музеев Б.Н. Эмме передал уполномоченному Загорского музея-заповедника В.К. Ряховскому для транспортировки в Загорск 42 ящика с шифром «Загорский музей-заповедник»[46]. При последней проверке груза 20 ноября 1944 года выяснилось, что у трех ящиков, в том числе у ящика № 33 с ракой мощей преподобного Сергия, не оказалось пломб, поэтому они были в срочном порядке «в контрольных целях» вскрыты. Однако все содержимое было в сохранности, утрат и повреждений не выявлено[47]. 22 ноября 1944 года поезд благополучно прибыл в Москву[48]. После разгрузки эшелона 6 декабря 1944 года рака с мощами преподобного Сергия и музейные ценности отправились на территорию Лавры[49]. Сбылась мечта директора музея-заповедника И.З. Птицына. Оценивая значение происходивших в тыловом Соликамске событий, он писал хранителям музейных коллекций с фронта: «…Все-таки мы много сделали, и большой государственной важности дело. Будем живы, все эти сокровища возвратим на старые места. История не забудет, а грядущее поколение тем более, о нас»[50]. Не забудет и Русская Православная Церковь всех тех, кто самоотверженно сохранял в трудное военное время великие святыни и культурное достояние русского народа. Не забудет их в своих небесных молитвах и преподобный Сергий!

«Церковный вестник»/Патриархия.ru