ТЮРЕМНОЕ СЛУЖЕНИЕ

      Епископ Красногорский Иринарх, председатель Синодального отдела Московского Патриархата по тюремному служению, ответил на вопросы ответственного редактора «Журнала Московской Патриархии» Сергея Чапнина.
   
      – Ваше Преосвященство, с чем связано создание отдела по тюремному служению как самостоятельного синодального учреждения?
      – Учреждение Синодального отдела по тюремному служению связано с рядом причин. С одной стороны, в нашей стране началось реформирование службы исполнения наказаний, в которой не все идет гладко, поскольку в этой системе сохранилось много репрессивных элементов еще с советских времен. Конечно, в значительной степени многое зависит от руководителей этой системы: насколько они консервативны и придерживаются старых норм или, наоборот, стремятся обеспечить заключенным сохранившиеся за ними гражданские права.
      И здесь перед нашим обществом поставлена серьезная задача. Действительно, заключенный частично лишается гарантированных Конституцией прав и свобод. Однако те права, которые у него остаются, не должны быть только на бумаге. Поэтому сейчас предпринимаются попытки отделить уголовников, то есть тех, которые уже несколько раз совершили преступления, от заключенных, которые осуждены впервые и не являются закоренелыми преступниками. Последние, будучи соединены вместе с закоренелыми преступниками, фактически обрекаются на зависимость от уголовного мира. Во ФСИНе признают, что из 800 тысяч заключенных где-то около 300 тысяч человек могли бы получить иные меры наказания. Это могут быть серьезные штрафы или условные виды наказаний. Необходимо дать возможность провинившемуся человеку, оставаясь в гражданском обществе, исправить свою жизнь и доказать, что он не закоренелый преступник и может быть законопослушным гражданином. Надеюсь, что данное направление реформы будет иметь успех.
      С другой стороны, создание нашего отдела говорит о том, что Православная Церковь в России подошла к рубежу, за которым необходимо организовать более широкое движение церковного тюремного служения. Для этого имеются человеческие ресурсы из числа священнослужителей и подготовленных верующих мирян. Вы знаете, можно учреждать сколько угодно отделов и организаций, но если нет кадрового ресурса, если нет людей, способных выполнять церковные послушания, то ничего не получится.
Время для такой работы действительно наступило. Могу судить об этом по епархии, которой управлял в течение предыдущих восьми лет. Пермский край занимает третье место в России после Красноярска и Екатеринбурга по количеству колоний и заключенных. На территории Пермской епархии имеется  46 пенитенциарных учреждений, в которых служат более 8000 сотрудников ГУФСИНа по Пермскому краю и содержится более 27500 заключенных. На территории исправительных учреждений действуют 9 православных храмов, 3 часовни и 28 молитвенных комнат. В 26 пенитенциарных учреждениях несут постоянное пастырское служение 22 священнослужителя Пермской епархии, уполномоченных на тюремное служение указами Правящего Архиерея и начальника ГУФСИН России по Пермскому краю.
      Основные мероприятия епархиальной Комиссии по взаимодействию с ГУФСИН по Пермскому краю, членам которой поручено контролировать православное тюремное служение, были направлены на укрепление служения тюремного духовенства как важнейшего инструмента духовно-пастырского окормления православных сотрудников в учреждениях ГУФСИН и воцерковления осужденных, пребывающих в местах лишения свободы.
      Духовенство епархии принимало участие во всех торжественных и значимых мероприятиях ГУФСИН Пермского края, среди которых следует отметить важнейшие. Клирики епархии участвовали в работе круглого стола по вопросам психологической реабилитации сотрудников ГУФСИН, находившихся в командировке на Северном Кавказе.       Священнослужители участвовали в Общественном совете при ГУФСИН по Пермскому краю, на котором обсуждались проблемы  воспитания и реабилитации несовершеннолетних осужденных в Пермской воспитательной колонии. Проведен Епархиальный совет, посвященный духовному окормлению пожизненно осужденных ФБУ ОИК 2 ИК-2 города Соликамска. Результатом обсуждения стала миссионерская поездка священников в данное учреждение, в процессе которой достигнута договоренность о регулярном посещении священниками пожизненно осужденных заключенных.
      Сказанное не означает, что все без исключения священники трудились идеально, ибо кто-то нес свое послушание по принуждению, однако большинство трудились по совести, как и полагается трудиться пастырю Церкви. Могу свидетельствовать, что они несли это церковное служение со смирением, прилагая максимум трудолюбия.
      Глубоко убежден, что на сегодня в Русской Церкви достаточно сил, чтобы организовать более широкое движение по духовному окормлению заключенных. И надо отметить, что в целом эту задачу хорошо понимают и государственные структуры. Они ждут от нас более энергичного, более творческого труда на этом поприще.

      – Как вы видите задачи нового отдела? Что является приоритетным во взаимодействии с ФСИНом?
      – Назову три основных направления. Во-первых – у нас уже имеется богатый опыт тюремного служения на постсоветском пространстве во всех епархиях Русской Православной Церкви. Естественно, где-то получается более удачно, где-то не так, как хотелось бы, потому что в каждой епархии в данном направлении священнослужители трудятся самостоятельно, отдельно от других. Взаимосвязи между ними практически нет, за исключением, пожалуй, секции на Рождественских чтениях в Москве. На этой площадке действительно собираются люди со всей страны. Они вместе встречаются, беседуют, делятся своим опытом и изучают опыт других в области тюремного служения. Но это бывает только один раз в год. Важнейшая задача для нас сегодня – объединить православное тюремное служение в единое движение и вместе с тем понять, какими реальными человеческими ресурсами среди духовенства и верующих мирян мы располагаем?
      Также немало правозащитных и общественных организаций занимается тюремным служением. Одни из них работают совершенно самостоятельно, другие готовы к сотрудничеству с Церковью. Этим организациям нужно уделить внимание, особенно если они сами обращаются к Церкви и нуждаются в нас. Небольшие организации подобного рода неформально возникают и на уровне приходов при православных храмах. Есть, конечно, и значительно более крупные и влиятельные общественные инициативы. Надо с этим разобраться, собрать банк данных и понять, с кем и как мы можем сотрудничать в области тюремного служения. Я полагаю, что в Синодальном отделе это будет самостоятельное направление работы.
      Второе направление – и оно уже существует – это Центр духовного просвещения в местах лишения свободы. Здесь ведется энергичная работа, среди которой также уделяется внимание обеспечению заключенных духовной литературой и предметами религиозного назначения. Мы должны заботиться о том, чтобы осужденные в местах лишения свободы имели достаточное количество книг Священного Писания (Библия), молитвословов и иных предметов религиозного предназначения – все это безболезненно может быть выполнено на местах на уровне епархиальных комиссий тюремного служения. Это же могут делать приходы, православные общественные и правозащитные организации. Синодальный отдел должен обеспечивать издание этого рода литературы в достаточном количестве и заботиться о наличии предметов религиозного назначения в тюремных храмах. Отдел должен сосредоточиться также на методическом обеспечении работы: составлять и распространять  методические пособия для духовенства и мирян, издавать и распространять газету для заключенных, другие издания Синодального отдела. Необходимо использовать существующие возможности других церковных и светских изданий, профильных для нашей деятельности. Готовить публикации и видео материалы, вести переписку с заключенными, содействовать трудоустройству граждан, освободившихся из мест лишения свободы. Примерно так видится сегодня сфера духовного просвещения для заключенных.
      Есть и другая важная задача: необходимо по-новому осмыслить, что такое гуманитарная помощь для заключенных. Это же не только продукты питания или одежда. Необходимо ответить и на вопрос: что нам предстоит сделать для духовного просвещения в местах лишения свободы и как обеспечить достойную помощь храмам для заключенных, действующим в колониях. У них имеется большая нужда в иконах, нательных крестиках, в лампадном масле, в свечах. Эти храмы уже построены, руководители колоний часто сами находили спонсоров и средства для строительства. Но после того как храм построен, его необходимо содержать и обеспечивать всем необходимым для богослужебной деятельности.
      В духовно-просветительской работе и пастырском окормлении важно не замыкаться лишь только на заключенных. Необходимо учитывать, что и сотрудники мест лишения свободы – в основном православные люди. Церковь не должна быть «только для заключенных». Она должна охватывать своим духовно-пастырским попечением всех – и заключенных, и персонал колоний. Эта задача в современных условиях не из простых и пока трудно сказать, как это направление нашей работы должно быть организовано. В учебных заведениях ФСИНа, готовящих кадры для УИС, очень важно учреждение факультетов православной культуры. Каждый выпускник – будущий сотрудник системы исполнения наказаний, должен ясно понимать значение свободы совести не только для заключенных, но и для каждого гражданина, чтобы с уважением и веротерпимостью относиться к религиозным переживаниям других людей. Если человек проявляет внимание к своим религиозным переживаниям, то он также будет уважать свободу совести и вероисповедания в других.
      Третье важное направление нашей работы – специальное духовное образование для духовенства и, что еще более важно, некие курсы повышения квалификации для верующих мирян, задействованных в тюремном служении. Представляется, что для последних основной формой обучения будут выездные семинары в епархиях, как одно-двухдневные, так и рассчитанные на срок до нескольких дней. Крайне важно, чтобы это направление работы Синодального отдела в епархиях строилось в сотрудничестве и при поддержке со стороны Правящих Архипастырей.
      Наиболее сложной видится тема подростковой преступности, которая требует особого отношения и соответствующей подготовки к данному роду служения. Конечно, хороший пастырь найдет подход к любому человеку. Однако тюремное служение – особая среда и здесь даже опытным священнослужителям не лишним будет знать, что говорит об этом законодательство, какими правами в этой сфере обладает Церковь, какие права и свободы сохраняются за заключенными в вопросах вероисповедания и в чем они могут быть ущемлены, где находится граница ограничения прав и свобод осужденного, пребывающего в местах лишения свободы. При этом иногда ограничения гарантий свободы совести касаются не только заключенных, но от этого страдают и православные сотрудники, лишенные возможности иметь храм вблизи от места несения службы или проживания.
      Некоторые внутренние инструкции учреждений исполнения наказаний ограничивают возможности духовенства в их духовно-пастырском окормлении заключенных. Например, идет священник в колонию совершать Литургию, наравне со всеми проходит контроль, его заставляют развернуть антиминс или раскрыть Святые Дары, хорошо если охрана не потребует рассмотреть все это своими руками и перетрясти, нет ли среди богослужебных предметов чего-либо недозволенного. Многие священники говорят о том, что уже давно назрела необходимость духовного просвещения для сотрудников тюрем и колоний. Да и пора узаконить пребывание священника в тюрьме … Мы направляем священнослужителей совершать богослужения в местах лишения свободы и надеемся на понимание особого статуса священника в Церкви и обществе как совершителя церковных Таинств, для чего необходимы богослужебные предметы, которые священник приносит с собой и без которых он не может совершить эти Таинства. Святые Дары, Антиминс с частицей мощей святых мучеников за Христа, напрестольный крест и Евангелие, богослужебные облачения не могут быть предметами обычного досмотра для мирян-конвоиров и тюремной охраны. Мы понимаем, что режимные объекты имеют свои жесткие требования, но мы также вправе ожидать, что эта особая режимность будет когда-то учитывать и неприкосновенность для мирян священных предметов богослужебной утвари.
      Итак, кратко подытожим сказанное. Первое – нужно собрать банк данных о тюремном служении в епархиях, а также о православных общественных и правозащитных организациях, чтобы иметь ясное представление, кто трудится на этом поприще и как предоставить им возможность объединения в широкое православное движение тюремного служения. Второе направление – это духовное просвещение для заключенных, а также для сотрудников колоний, включая и учебные заведения системы исполнения наказаний. Третье направление – создание дополнительного к семинарскому духовного образования для священнослужителей и специальных курсов повышения квалификации для мирян, помогающих священнослужителям в несении послушания тюремного служения.

      – Заключенный нуждается в попечении не только в тюрьме. Огромные проблемы у многих возникают после освобождения. Как вы видите эту работу?
      – Приведу пример из жизни колонии «Белый лебедь» в Соликамске – это около двух тысяч заключенных, из которых регулярно посещают храм около 150-200 человек. Если бы мы могли усилить работу в этой колонии, то процент посещаемости храма был бы намного выше. Но даже эти 10–20 процентов заключенных оказываются никому не нужными, когда выходят на свободу. Кое-что в этом направлении делается при некоторых монастырях и приходских общинах. Что-то делают правозащитные организации. Но в целом – это отдельные, частные инициативы. А для людей, освободившихся из заключения и желающих вернуться к нормальной гражданской жизни, хотя бы на первых порах необходим серьезный реабилитационный центр. Представьте себе – человек вышел на свободу, а у него нет ни семьи, ни дома, ему некуда возвращаться и он в прямом смысле слова оказался на улице. Единственная возможность не попасть снова в криминальную среду – это пожить какое-то время в реабилитационном центре, чтобы социально адаптироваться пока не найдется подходящая работа, а может быть и помочь человеку приобрести какую-либо специальность. Необходима не только работа с заключенными в колониях, но и особая работа с ними в первое время после освобождения, хотя бы с теми из них, кто в колонии постоянно посещал храм и под воздействием Церкви стремился обрести духовно-нравственное возрождение.
      Мы не должны забывать и о том, что общество обязано уделять больше внимания профилактике правонарушений и с детства прививать человеку понимание того, что нельзя преступать закон. Только при этом условии будет меньше людей, которые по молодости или ветрености своего ума, по какому-то недомыслию, иногда и нелепой случайности нарушают закон и оказываются в колонии за решеткой.
      С другой стороны, чтобы иметь гораздо больший успех в деле духовно-нравственного воспитания заключенных, необходимо больше внимания уделять духовно-просветительской работе среди сотрудников пенитенциарных учреждений, как делает это Церковь среди гражданского населения страны ради достижения нашими гражданами духовного и материального процветания и благополучия. И тем не менее, самое главное для нас сегодня – это работа с заключенными и, прежде всего, с теми из них, которые не только осознают себя православными людьми, но и регулярно посещают храм. Церковь призвана разделить с ними свою ответственность за их будущее. Но сегодня это скорее доброе благопожелание Святой Матери Церкви в отношении своих заблудших чад, чем реальная практика. В результате чего мы теряем многих людей, освободившихся из заключения, и в итоге огромный труд церковных работников среди заключенных становится малорезультативным. Это должно быть исправлено не одними только усилиями Церкви, которая усердно трудится в этом направлении в течение двух десятилетий на постсоветском пространстве, но и встречным движением со стороны ФСИН России и региональных учреждений исполнения наказаний.

      – Вы заговорили про профилактику правонарушений среди молодежи, и здесь уместно вспомнить о ювенальной юстиции. Вокруг нее сегодня немало ожесточенных споров, но критике ювенальная юстиция подвергается только в той части, которая касается семьи. Между тем к ювенальной юстиции относится и социально-психологическая реабилитация несовершеннолетних, как совершивших преступление и отбывающих наказание, так и несовершеннолетних жертв преступлений. Есть примеры успешных и востребованных проектов, которые работают в этом направлении. Например, Центр Василия Великого в Санкт-Петербурге. Вам знаком этот опыт?
      – Я знаком с проектами Центра Василия Великого в Санкт-Петербурге, но этого пока еще недостаточно, чтобы серьезно судить о результатах работы.  Безусловно, все это чрезвычайно интересно и требует изучения. Но главное состоит в том, что это работает уже сегодня без всякого законодательного закрепления ювенальной юстиции в нашей стране. Если мы находим понимание со стороны силовых структур, если у нас есть человеческие ресурсы и хотя бы минимальное финансирование, то работа идет и многое получается. В Пермской епархии, которой я управлял до назначения в Москву, существует детский приют для девочек и мальчиков при Свято-Лазаревском женском монастыре в Верещагино. При приюте действует конноспортивная школа на 200 человек. Когда местная милиция снимает с поездов беспризорников-подростков, то направляет их в этот приют к монастырскому духовнику протоиерею  Борису Кицко и он успешно работает с такими ребятами. Подростки вместе с местными казаками учатся верховой езде, обучаются в средней школе, трудятся в монастыре и, повзрослев, получают специальность для трудоустройства в самостоятельной жизни. В нашей отечественной культуре и в нашем историческом опыте имеется немало своих весьма важных и полезных традиций в деле воспитания детей и молодежи, которые нам необходимо беречь и развивать.
      Система ювенальной юстиции в целом полезна и актуальна. Но в нашей исторической действительности, проблемах приобщенности народа к отечественной культуре в российской глубинке и недостаточности материального благосостояния, ко всему этому нужно подходить осторожно. Запад к системе ювенальной юстиции шел постепенно – целые столетия потребовались. И даже при этом далеко не все проблемы разрешены удачно. Мне рассказывали, как в одной австралийской семье русского происхождения отмечали какой-то юбилей, было много гостей, среди чего каким-то образом родители обидели ребенка и не уделили ему должного внимания по законам страны. Ребенок позвонил в полицию, приехали полицейские и забрали его из семьи. Потребовалось два года, чтобы родители смогли вновь его вернуть в семью, а ребенок все это время находился в ведении соответствующих служб. Представьте себе, если подобное произойдет у нас – перенесите это на нашу российскую действительность. Как у нас финансируется государством решение подобных проблем? Поместить ребенка в один из детских домов, откуда нередко выходят дети, которые  пополняют колонии для малолетних преступников. Трудно сказать, где ребенку будет хуже – с родителями в своей семье или в интернате среди обездоленных детей, а может быть и под надзором милиции. У нас общество еще не созрело для широкого введения ювенальной юстиции.
      Но также нельзя оставлять без внимания страдания детей по причине халатности, а иногда и преступности своих родителей, которых нельзя оставлять безнаказанными, если они действительно виновны. Если родители алкоголики или наркоманы, преступают закон, не заботятся и жестоко избивают своих детей, то за это надо наказывать. Но у нас не очень то любят исполнять законы, да и отсутствует материальное благополучие в стране, которое позволяет правительствам западных стран достойно применять законы и положения ювенальной юстиции. Я не вижу сегодня возможности применения этой системы в нашей стране в полном объеме. Необходимо постепенно и конечно разумно внедрять элементы ювенальной юстиции.

      – Тюремное служение наверняка является непростым делом для любого священника. А для кого-то крайне трудно работать в тюрьмах. Все-таки это отдельный мир, своя система ценностей… Насколько широким может быть даже для духовенства тюремное служение?
      – Если учесть, что у нас восемьсот тысяч заключенных и примерно четверть гражданского населения страны так или иначе имеет отношение к лицам, размещенным в местах лишения свободы или побывавших там, то православное тюремное служение в местах заключения должно быть очень широким. Там, где это требуется, Русская Церковь должна оказывать необходимое и достаточное по местным или региональным меркам духовно-пастырское окормление.
      Общение со страдающими людьми в любых учреждениях всегда серьезная нагрузка. К примеру, не каждый священник легко переносит посещение онкологического центра. Одно дело – совершить отпевание уже умершего человека и совсем другое дело, когда человек умирает на твоих глазах и его нужно напутствовать в жизнь вечную, нужно найти какие-то животворные слова и утешить душу больного. Вот молодая женщина попросила причастить Святых Христовых Таин, а жить ей осталось несколько дней. Но у нее маленькие дети и она переживает за их судьбу, боится оставить их сиротами. Я хорошо понимаю священника, который теряется от того, что не знает, что можно сказать в подобных случаях и как утешить человека в безутешном горе.
      А разве легче священнику в армии, когда офицеры или солдаты возвращаются из горячих точек, где они воевали, под пулями потеряли друзей или сами получили ранения, а порой и увечья, грозящие инвалидностью на всю жизнь? Как утешить таких воинов, порой совершенно обреченных, или утешить их близких и родных, потерявших в боевых действиях своих отцов, мужей или сыновей?     
      Тюрьма по-своему сложна и наравне с другими видами служения также является особой зоной пастырской ответственности. Везде священнослужителю прежде всего необходимо обладать жертвенной любовью и состраданием к человеку. Если священник имеет в своем сердце силу жертвенной любви, распятой на Кресте вместе с нашим Господом Иисусом Христом, он будет служить и в местах лишения свободы, и в других местах, связанных со страданиями человеческими. Если же он не обладает этой силой любви, то он не сможет стать настоящим пастырем Церкви, а будет лишь формально выполнять свои священнические обязанности. Недаром святой Апостол Павел писал в Первом послании к Коринфянам: «Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я – медь звенящая или кимвал звучащий» (1 Кор. 13, 1).
      Я прекрасно понимаю, что все люди разные. Также и священнослужители: один может быть хорошим семьянином, молитвенно совершать богослужение, хорошо говорить проповеди, но он не сможет в силу определенных причин справиться с тюремным служением. Не сможет, к примеру, вынести особого зла и сквернословия, которые сконцентрированы в местах лишения свободы, жестокости или просто мужской или женской грубости, а порой и бескультурья со стороны заключенных или, что не бывает редкостью, со стороны конвоиров. К тюремному служению нужно подбирать людей, обладающих благодатной силой жертвенной любви, способной перевесить на чаше весов окружающее зло за колючей проволокой. Надо ценить таких священнослужителей и проявлять заботу о них и об их семьях.
      А у нас сейчас, к глубокому сожалению, кругом одни проблемы, и главнейшая из них – кадры. Важно, чтобы Архипастыри не переводили тюремных священников на другие послушания, ибо к этому роду служения нужно долго готовить человека. Это очень тяжелое служение. Но за такое жертвенное и крестное пастырское служение людям, оказавшимся в тюрьме по разным причинам, вознаградит Сам Господь, ибо со страниц Евангелия от Матфея звучат обращенные ко всем нам блаженные слова Господа Иисуса Христа: «Приидите благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира: ибо … в темнице был Я, и вы пришли ко Мне» (Мф. 25, 34, 36).