Человек без фаворитов

22.11.2021

20 ноября 2021 года Святейшему Патриарху Кириллу исполнилось 75 лет. В связи со сложной эпидемиологической обстановкой общецерковные торжества по случаю юбилея Предстоятеля Русской Православной Церкви перенесены на май следующего года, но, конечно, многие СМИ подготовили материалы, посвященные этой дате. «Российская газета» каждый год старается увидеть служение Святейшего Патриарха глазами разных людей. На этот раз издание подготовило интервью о смысле служения, ответственности, вызовах и управленческих принципах Его Святейшества с председателем Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ В.Р. Легойдой. Материал опубликован в «Российской газете» № 263 (8614) от 19 ноября 2021 года.  

— Отмечать дни рождения царей и патриархов — старая, значимая, чтимая и еще дореволюционная традиция. Но когда видишь, какие очереди (в том числе и из светских персон) с букетами белых роз выстраиваются на именины Патриарха, понимаешь, что она не умерла. Почему за этим не одно подобострастие и лесть, как кажется иногда людям со злым сознанием?

— Несмотря на то что торжества по случаю 75-летия Святейшего Патриарха, действительно, перенесены на май, 20 ноября, конечно, многие захотят его поздравить. Что же касается отношения Патриарха к этому, то я бы сказал, что у него нет личных дат в привычном понимании. Патриарх принимает адресованные ему поздравления, потому что люди так демонстрируют свое уважение, внимание и благодарность Церкви. Общаясь по поводу юбилея Патриарха с журналистами, мы говорим ведь о том пути, который прошла Церковь в годы его Патриаршества. День рождения Патриарха всегда становится поводом поговорить о самых разных процессах в жизни Церкви и ее роли в обществе.

— Патриарх Кирилл один из самых молодых патриархов. Патриархами ведь не становятся в 45 и даже в 50. И поэтому 75 лет для Патриарха если не молодость, то хорошая взрослость. Что заключает в себе возраст Патриарха?

— Один из самых главных факторов, который делает человека взрослым, — это ответственность. Всякому знающему жизненный путь Святейшего понятно, что он был облечен очень высокой ответственностью с молодых лет. В молодости у него был разговор с его учителем, наставником и духовником, митрополитом Никодимом (Ротовым) о том, что он хотел бы поучиться в важных духовных академических центрах за границей. Но ему было сказано: учиться будет следующее поколение, а ты должен работать. И он начал работать. Был самым молодым — назначен в 28 лет — ректором Ленинградских духовных школ. А подготовка кадров тогда — это в том числе сложнейшие отношения с властью, в которые неизбежно вступал ректор, да еще добившийся обучения в духовных школах иностранных студентов. Сложнейшие переговоры, огромная школа, такая закалка. Он всегда понимал свою ответственность и умел с нею справляться.

Уже после возведения на Патриарший престол Святейший вспомнил, как в числе прочих помощников Патриарха Алексия II предлагал ему — в рамках своей ответственности — очень многие решения. Но решения всегда принимал все-таки Патриарх. «Только сейчас я чувствую эту разницу в ответственности», — сказал Святейший. Одно дело предлагать то, что тебе кажется правильным, нужным, важным, но совсем другая мера ответственности требуется, когда решения остаются за тобой.

— Мне кажется, что со светской точки зрения Патриарх Кирилл — великолепный церковный политик. А политика, как говорил философ Пятигорский, — это «пространство воли». Патриарх, несомненно, волевой человек, это просто видно. Ведь может точно поставить цель, продумать шаги к ней и достичь? А еще заметна его строгость в хорошем смысле слова — обязывающая и выстраивающая тебя. Не обязательно службистски, может быть, и культурно выстраивающая. Это Патриарх без привычной нам мечтательности, зато действенность и трезвость налицо. Способность к высокому прогнозу. А что бы вы отметили в нем как в капитане церковного корабля?

— Как по-разному мы воспринимаем Патриарха! Я бы вот никогда не стал говорить о нем как о строгом человеке. Дисциплинированном — да, очень требовательном (в первую очередь к себе) — да, но строгом... Хотя в начале работы с ним мне тоже казалось, что в случае ошибки жесткие последствия будут неизбежными. Но это мне никак не приходит на ум сейчас. Я много видел ситуаций, когда можно было ожидать от него куда более жесткую и строгую реакцию на самые разные просчеты, начиная от малых неточностей секретарей и заканчивая ошибками руководителей синодальных учреждений. Патриарх оставляет за человеком право на ошибку — при условии, конечно, что она будет исправлена и не повторится.

Если использовать столь понятный и знакомый нам в христианской метафорике образ корабля, то, конечно, тут самое важное — масштаб его личности. Этот капитан сомасштабен своему высокому призванию.

Кстати, критики, часто сравнивающие его с другими архиереями или требующие от него каких-то качеств, которые, как им кажется, должны быть у него, обычно просто не очень понимают масштаб его задач.

Быть Патриархом — это совершенно особое призвание от Бога. Это место уж точно не может занимать человек исключительно созерцательный или, напротив, мыслящий только сиюминутными категориями. Или не разбирающийся глубоко в политике. Я имею в виду не участие в политике как борьбе за власть, но опять же говорю о масштабе человека, чья деятельность предполагает и ответственное взаимодействие с политическими лидерами, и нравственное реагирование на общественно-политические процессы.

...Я, предлагая Патриарху что-то и слыша в ответ «лучше это сделать вот так», как раз убеждаюсь в его масштабе. Его шкала оценки обычно куда лучше подходит к предлагаемому тобою случаю.

А еще Патриарх — человек, не знающий, что такое праздность. Современному человеку, часто находящему смысл работы в том, чтобы заработать и хорошо отдохнуть, это, может быть, и сложно понять. Но праздность совершенно несовместима с графиком Патриарха.

При разных форматах общения — официальная встреча, научная конференция, посещение хосписа, разговор за чаем — общение с ним всегда насыщено, наполнено смыслом. Я много раз наблюдал во время его визитов — на заводы, в институты, в больницы, — как он даже в самых протокольных, формальных условиях одним присутствием своим с первых слов, шагов, взглядов ломает предложенную ему «парадную» схему отношений. Все эти «посмотрите налево, посмотрите направо, идем в следующий зал»... Принимающие Патриарха много раз признавались: сотни людей проходили этим маршрутом, заходили в эти цеха, подходили к этим студентам, но никто никогда не задавал подобных вопросов, не реагировал так, как он.

Всякий, кто близко общался с Патриархом, знает о его человеческом внимании. В разговорах с ним почти обязательны истории из жизни, внимание к деталям, людям. И обаяние, которое не может не захватить собеседника. Что касается способностей к прогнозу, то я вообще не очень верю в прогнозы. Для понимания очень многих вещей нужна историческая дистанция. Но с чем я готов согласиться, так это с замеченным умением Патриарха улавливать какие-то, если угодно, предтенденции, нечто еще не проявившееся...

Мы часто говорим «тенденции, тренды», но это то, что нами осознается, что уже оформилось и видимо. А у Патриарха, безусловно, есть умение предчувствовать будущую тенденцию, видеть только намечающееся и понимать, куда стоит направить усилия. Почитайте интронационную речь Патриарха, произнесенную 12 лет назад, там обозначены все направления (и работа с молодежью, и социальное служение, и многое другое), по которым должна двигаться Церковь. И все это было обозначено еще 1 февраля 2009 года.

— Чуть ли не главным сюжетом Патриаршего служения стала тема разорванного Православия и противостояния Константинополю. Патриарх Кирилл ведет Церковь своим, абсолютно самостоятельным маршрутом. И это не путь узконациональный, Русская Церковь как раз Церковь всемирная. Да, русского пути, но русский путь здесь не привязка к национальности, нет, это так названный и пройденный путь. В начале которого, как убеждает нас о. Александр Шмеман в «Основах русской культуры», лежит универсализм. Да и реальный опыт людей показывает — в русскую церковь за границей всегда легко войдешь, а попробуй войти в греческую, если ты не грек. А еще этот путь не только универсален, но истинен, иначе зачем по нему идти.

— Русская Православная Церковь — Поместная Церковь со всеми вытекающими отсюда последствиями. В споре с Константинополем мы — не за национальный путь, а за сохранение братского и канонически выверенного устроения межправославных отношений. Вызов — жесткий и безапелляционный — брошен именно каноническому устроению жизни в православной семье. Конечно, все эти проблемы начались не тогда, когда Порошенко обратился к Константинопольскому Патриарху, но раньше, и даже не при Патриархе Варфоломее. Но до этого по поводу них был возможен диалог. А сейчас мы вошли в фазу либо затрудненного, либо невозможного диалога. И тут я только могу с полной ответственностью повторить, что Русская Церковь и Патриарх Кирилл сделали все, чтобы сохранить диалог. Важнейшим свидетельством такого нашего устремления был известный визит Патриарха Кирилла в Стамбул. Предстоятель Русской Церкви попытался сделать все, что от него зависит, чтобы объяснить своему Константинопольскому собрату ситуацию на Украине, рассказать ему о том, что там происходит в действительности, донести до него точку зрения миллионов украинских верующих, положение канонической Церкви, ситуацию с расколом. Хотя многие Патриарха отговаривали — почему русский Патриарх должен ехать в Константинополь, нужна нейтральная территория, иначе это будет неверно истолковано. А Патриарх в ответ: я пешком готов идти, чтобы об этом поговорить. Потому что речь шла о единстве Церкви. Повторю: вызов был брошен и нашей Поместной Церкви, и самому братскому бытованию православного мира. И это все, конечно, была забота Патриарха: сделать все, чтобы сохранить мир, согласие и возможности диалога. Формулировка «Русская Церковь разорвала отношения с Константинополем», может быть, канонически и допустима, но по сути мы своими шагами всего лишь констатировали сложившуюся ситуацию и невозможность продолжения общения. Необходимо сохранять, как вы заметили, верность истине, а если этой верности со стороны Константинопольского Патриархата нет? Поэтому Русская Церковь не инициатор этого разрыва, она лишь констатирует нарушения единства. И не нами.

— Вы современный человек, интеллигент, воспитанный научной средой, с неперечеркнутой ценностью свободы. Как ученый вы обречены на остуженность и нейтральность взгляда. Как вы сочетаете в себе эту университетскую свободу и преданность Патриарху, о которой так замечательно говорил ваш учитель Юрий Вяземский? Не знаю, насколько преданность сегодня ценима широким общественным мнением, но она точно важна внутри управленческих команд. Насколько Патриарху нужна свобода и насколько — преданность? Какие — по типу — люди для него важны?

— Я бы сказал, что Патриарху и Церкви сегодня и всегда нужны разные люди. Потому что у нас много разных задач. И Патриарх, мне кажется, старается и исходит как раз из этого.

У Святейшего нет фаворитов. Хотя часто псевдоаналитики пытаются их ему приписать. То одного епископа объявят ближайшим сподвижником, то другого... Но это — ошибка, как раз демонстрирующая непонимание того, как мыслит и что делает Патриарх. Он всегда пытается найти и призвать человека, который будет важен на конкретном месте. И сможет отвечать на те вызовы, с которыми сталкивается Церковь. Хотя такого человека не всегда легко найти. Мы сегодня много говорим о сложности диалога поколений, об обрывающемся общем языке общения с молодежью... И это головная боль для всех, не только для Церкви... Тем не менее в Церкви есть люди, которые самоотверженно трудятся над решением этой и многих других проблем. Мог бы назвать моих коллег из высшего церковного управления, с которыми много лет работаю практически в ежедневном режиме и не устаю благодарить Бога за то, что эти люди не оставляют крест своего служения и берут ответственность при легкости и изобилии критики даже со стороны церковных людей.

— Отсутствие фаворитизма — обязательное качество для Патриарха вообще или только для Патриарха Кирилла?

— Я сейчас говорю о Патриархе Кирилле.

Как-то меня спросили, могу ли я, что называется, «решить вопрос». Я сказал, что если тема относится к сфере моей компетенции, то, рассмотрев ее и поняв, что она заслуживает внимания Патриарха, я готов ее доложить... Но если кто-то хочет воспользоваться моей возможностью подойти к Патриарху, то он это делает зря. Я этого делать никогда не буду, потому что это неправильно и мне заранее понятна его реакция. Фаворитизм ведь предполагает возможность «зайти» с любым вопросом, касающимся или не касающимся круга твоей ответственности. С Патриархом Кириллом это, конечно, невозможно. И это — с управленческой, да и с любой другой точки зрения правильно.

Я, кстати, рассказал Святейшему о просьбе «решить вопрос». Мы посмеялись.

Что же касается преданности, то Патриарху нужны люди, преданные Церкви. Преданный Церкви человек не подведет своего Предстоятеля. Для Патриарха всегда важно, стремится ли человек служить Богу и Церкви или каким-то своим интересам. Для него это — единственный критерий, как мне думается.

«Российская газета»/Патриархия.ru